На небе зарево. Глухая ночь темна. Толпится вкруг меня лесных дерев громада, Но явственно доносится молва Далекого, неведомого града. Ты различишь домов тяжелый ряд, И башни, и зубцы бойниц его суровых, И темные сады за камнями оград, И стены гордые твердынь многовековых. Так явственно из глубины веков Пытливый ум готовит к возрожденью Забытый гул погибших городов И бытия возвратное движенье.
	А. Блок

Величественные руины средневекового города Феодоро, столицы одноименного княжества, объединявшего вплоть до турецкого завоевания в 1457 г. почти весь Юго-Западный Крым, высятся на плато горы Мангуп, которая и выше и просторнее всех окрестных гор. Она возвышается над уровнем долин на 250-300 м, а высота ее над уровнем моря - 584 м. "Положение Мангупа необыкновенно, - писал Кеппен. - Находясь, так сказать, между небом и землей, он мог бы, кажется, противостоять всем превратностям мира"¹. И действительно - с трех сторон края плато ограничены скалистыми обрывами высотой в среднем 20-40 м, а местами до 70 м; с северной же стороны, где склон горы прорезан тремя глубокими оврагами, между которыми выступают, как растопыренные пальцы, четыре мыса, высоко взнесшие над лесистым склоном свои скалистые верхушки, проходит мощная оборонительная стена с башнями.

История возвышения княжества как центра в сущности основного района оседлого земледельческого населения в Крыму довольно скудно освещена письменными источниками. Сегодня, правда, они дополняются хотя и разрозненными, но существенными археологическими свидетельствами; Они показали, что мангупское плато, обеспеченное водой, труднодоступное для врагов, привлекало людей со времен энеолита. Найдены следы жизни и в таврскую эпоху - в первой половине первого тысячелетия до н. э. В III-IV вв. н. э. жизнь на плато оживляется: его заселяют скифо-сарматы, отступившие сюда под натиском племен остготского союза и гуннов.

Раннесредневековые укрепления Мангупа были возведены во второй половине VI в., однако от них сохранилось немногое. Следует сразу же отметить, что тот пояс стен и башен, который отсекает мысы Мангупа, перегораживая доступ со стороны оврагов, в основном принадлежит XIV-XV вв. и более позднему времени. Он составлял своего рода "второй рубеж обороны" по отношению к главному, включавшему также и мысы плато. Археологические исследования семидесятых годов выявили остатки укреплений на мысах Чамну-бурун и Чуфут-Чеарган-бурун, а также в верховьях балки Капу-дере. Укрепления создавались в расселинах и на участках пологого склона - от обрыва до обрыва - дополняя таким образом естественные неприступные преграды, и носили не сплошной, а узловой характер. Таким образом, при общей длине крепостных сооружений в 1500 м длина оборонительного контура (с мысами) составляла 660 м. Мангупское раннесредневековое укрепление, охватывавшее около 90 га площади плато, не имело себе равных в раннесредневековой Таврике!² Оно могло дать приют огромному по тому времени количеству окрестного населения со скотом и имуществом и при этом было обильно обеспечено водой. Открытие этого пояса обороны, в котором строительные приемы, техника обработки камня, инженерные решения соответствовали римско-византийским традициям фортификационного дела, дало веские основания считать Мангуп древним Доросом: ведь до сих пор считалось, что укрепления Мангупа - более позднего происхождения, да и сосредоточивались поначалу на Тешкли-буруне.

Грандиозное крепостное сооружение, в котором явно прослеживается участие византийских мастеров, да и вообще больших масс населения, говорит о том, что Византия была заинтересована в сохранении своего влияния в Таврике и охотно помогала местным жителям воздвигать оборонительные сооружения. Одновременно строилась и большая базилика: христианизация населения считалась важным фактором лояльности его к империи.

С конца VII в. хазарский каганат распространяет влияние на всю Юго-Западную Таврику, в том числе и на Мангуп. С Доросом и его "господином" у хазар складываются союзническо-вассальные отношения. Однако прямой захват города-крепости и размещение в ней хазарского гарнизона вызвали в 787 г. восстание местного населения по призыву епископа Иоанна Готского и при участии не названного по имени "господина Дороса", "чтобы не владели страной их... хазары". Повстанцам удалось не только изгнать хазар из крепости, но и захватить укрепленные горные проходы - клисуры, другими словами, подчинить своему контролю весь регион. Об этих событиях кратко повествуется в интересном источнике - "Житии Иоанна Готского", написанном, по-видимому, в IX в. Далее повествуется, что он "был выдан властителям хазарским" и заточен в крепости Фуллы (вероятно, Чуфут-кале), откуда ему удалось бежать за море в Амастриду. Местные жители позже "прибегли к кагану", то есть предпочли искать покровительства у хазар³. За этими событиями следует сложная игра социальных движений, ареной которых становится Таврика. Речь идет о развернувшейся в Византии острой борьбе между иконоборцами и иконопочитателями, массовой - судя по источникам - эмиграции последних в Таврику, росте феодального монастырского землевладения и захвате земель, что, по-видимому, вызвало недовольство местного населения.

Начало иконоборческому движению положил византийский император Лев III Исавр, издавший в 730 г. эдикт против почитания икон. Константин V созвал в 754 г. церковный собор, осудивший иконопочитание как идолопоклонство. Подоплекой этих событий было стремление императорской власти сломить экономическое могущество церкви, лишив ее земельных владений и богатств. Имущество и земли монастырей переходили в собственность государства, а сами они упразднялись, монахов силой принуждали вернуться к мирской жизни, иконы и некоторые книги священного содержания уничтожались. Крутые меры властей вынудили иконопочитателей бежать в отдаленные окраины империи: в Сицилию и Южную Италию, в малую Азию, в Таврику. К слову, один из вождей монашеской оппозиции (Стефан Новый) спрашивавшим его, где искать убежища от гонении, указал в первую очередь именно на "северные склоны Евксинского Понта". "Во время церковных смут, - пишет В. Г. Васильевский, - по старой, ранее указанной дороге находили себе в Южной Тавриде убежище многие преследуемые н недовольные епископы, монахи, пресвитеры и, конечно, другие мирские люди. Не один раз на это указывалось в переписке Федора Студита"⁴. Таврика становится прибежищем для опальных иконопочитателей, гнездом оппозиции против главенствующего среди византийского духовенства направления. Когда на соборе 754 г. епископ готский взял сторону иконоборцев, население области не пошло за ним и потребовало себе другого епископа. Им стал Иоанн, вождь крымской партии иконопочитателей, активно поддерживавший императрицу Ирину, представлявшую в империи эту церковно-политическую партию в ее борьбе против иконоборческого правительства. Эта борьба увенчалась победой иконопочитателей на VII Вселенском соборе в 787 году - в том самом году, когда епископ Иоанн, пытавшийся направить гнев местного населения против хазар, сам пал его жертвой. По всей вероятности, часть жителей Готии предпочла искать поддержки у хазар против разраставшихся монастырей, посягавших на лучшие земли и теснивших общинные поселения. Многие исследователи именно к концу VIII в. относят возникновение "пещерных монастырей" в Юго-Западном горном Крыму. Правда, это мнение основано на упоминаниях письменных источников, которые, из-за слабой археологической изученности не подкреплены надежными данными раскопок. Так или иначе, но церковное землевладение расширялось, и в конце VIII в. возникают две новые обширные епархии - Готская и Сугдейская, причем первая возведена в ранг митрополии⁵.

² Герцен А. Г. Система оборонительных сооружении Мангупа: Автореф. дис. канд. ист. наук. ЛГУ им. Жданова. - Л., 1984. - С. 12.

³ Тиханова М. А. Дорос - Феодоро в истории средневекового Крыма // МИА. - 1953. - № 34. - С. 327.

⁴ Васильевский В. Г. Житие Иоанна Готского // ЖМНП. - 1878. - Январь. - Ч. 195. - Отд. 2. - С. 86-154.

⁵ Якобсон А. Л. Крым в средние века. - М., 1973. - С. 35.